Искусство доверия в бизнесе — умение делегировать полномочия и стратегия ведения отношений с партнерами

Кумовство овладевает общество не потому, что оно «хуже» других, а потому что при существующих условиях сосуществования государства и общества «аморальное семейственность» эффективнее а нередко и единственным способом выжить.

Почему так отличаются результаты посткоммунистической трансформации в странах нашего региона? Многом идентичны правовые нормы по-разному функционируют в разных обществах?

Почему мир не знает китайских торговых марок, а японцы предпочитают пожизненного трудоустройства?

Почему на Севере Италии развилось современное высокотехнологичное производство и мощные демократические институты, а Юг знаний благодаря мафии и традиционного хозяйства?

Доверие к ближнему как социальный капитал

Роберт Патнам в уже классической книге «Создание демократии» приводит аргументы, что экономический успех Севере Италии зависел от «социального капитала» способности людей сотрудничать для реализации общей цели. Севере повезло давней традиции цехов, литературных кружков, соседских ассоциаций, кооперативов, цехов, спортивных клубов, политических партий. Сеть этих обществ, неформальных связей, часто неписаных принципов фактически и создали своеобразный моральный общественный договор с прагматическим расчетом.

В обществах, в которых недостает социального доверия, господствует принцип: «Я сделаю это для вас потому, что вы имеете большую власть, чем я». В обществах с богатым социальным капиталом люди ожидают, что их сограждане вести себя предусмотрительно, учитывая потребности других людей. Такие общества минимизируют собственные «операционные расходы» люди, не доверяя друг другу, могут сотрудничать только в жестких формальных правил и регламентаций.

Масштабное обоснования теории «социального капитала» предложил в своей книге «Доверие» Фрэнсис Фукуяма автор провокационной тезисы о падении коммунизма как «конец истории».

Для Фукуямы социальный капитал это неформальные нормы, творят сотрудничество между двумя или более индивидами. Наиболее существенно при этом доверие, т.е. количество людей, охваченных соблюдением таких ценностей, как честность, обязательность, тактичность и т.д.. Не новость, что многие групп людей достигают внутреннего единства счет тех, кто к этой группе не относится. Мафия, неонацистские группировки и радикальные секты функционируют на основе общих норм (а, следовательно, также имеют социальный капитал), но для общества как целостности последствия их деятельности негативные и угрожающие.

По сужение радиуса доверия рождается коррупция. Когда вне семьи не доверяешь никому, взятку становится простым инструментом социального взаимодействия. Инструментом, одобренным на уровне культуры! В социологии есть термин «аморальная семейственность», суть которой можно изложить так: «Ты сотрудничать с членами своей ближайшей семьи и пытаться использовать всех остальных. Ведь если ты первый не используешь их, они используют тебя Семейная порука: фирма, корпорация, мафия.

В конфуцианстве обязательства перед семьей (если не считать преданности императору) преобладает остальные поэтому появление Павлика Морозова маловероятна. Соответственно, в коммунистическом Китае, в котором нет императора, процветает мелкий семейный бизнес. Вместо профессиональных управленцев бизнесом руководят пусть и менее профессиональные, но родственники. Логика очень проста: понимание собственных мотивов заставляет подозрительно относиться к мотивам других.

Совершенно иная японская традиция (она также берет начало в конфуцианстве), в которой обязательства перед государством и обществом преобладают над семейными. Соответственно, Япония славится крупными корпорациями с профессиональным менеджментом, пожизненными контрактами работников, этосом равенства и сотрудничества руководства и персонала. Именно в Японии впервые завпровадилы принцип предоставления обычным работникам права принимать важные производственные решения без согласования с высшей звеном, развивая ответственность работника и стимулируя увеличение производства.

Но это не значит, что современная китайская модель социализации однозначно «плохая», а японская «хорошая», или наоборот. Просто каждая из них соответствует культуре страны. А малые фирмы имеют преимущества перед корпорациями. Например, они идеально подходят к обслуживанию быстроменяющихся и слишком сегментированных рынков потребления.

Следовательно, проблемы коррупции, социальной политики государства, модели экономического развития значительно зависят от исторически сложившейся культуры.

Убеждение в спасительной роли взятки (а еще лучше родственных связей или личного знакомства) рождается из Надеясь не одним поколением недоверия к институтам суда, медицины, милиции.

Исследовав историю сицилийской мафии, Ди его Гамбетта пришел к выводу, что и выступила защитником прав собственности именно в той части Италии, где государство оказалось исторически неспособной выполнять эту функцию.

Так же кумовство овладевает общество не потому, что оно «хуже» других, а потому что при существующих условиях сосуществования государства и общества «аморальное семейственность» эффективнее а нередко и единственным способом выжить.

Обычно за основу берут численность разнообразных общественных организаций: от политических партий в клубы рыбаков. Понятно, что в таких измерениях нельзя полагаться только на количество негосударственных организаций, ведь часто они не отражают настоящих общественных потребностей, а в некоторых странах просто выступают прикрытием для криминалитета.

Размышляя о пригодности теории социального капитала в посткоммунистических стран, западные социологи Кэтлин Доул и Брайан Силвер спрашивают: «все общественные сети и добровольные организации демократические по своей сути?»

Ведь мобилизация малых групп по этническому, расовому или религиозному признакам часто скорее подрывает демократические институты. И, в многоэтнических и нестабильных обществах интерес к политике и участие в организациях может означать не так единство, как поляризацию общества.

Проанализировав данные ООН о количестве общественных организаций в посткоммунистических странах в 1995-1998 годы, Доул и Сильвер сделали вывод, что страны с внешне крупнейшим социальным капиталом не является демократичным. Например, у боснийских сербов процент участия в различных организациях (прежде спортивных клубах и политических партиях) достиг 79%. Для сравнения, у поляков 11%.

Исследователи подчеркивают: просто в посткоммунистическом контексте интерес к политике, членство в организациях и межличностная доверие имеют другое значение. Интерес политикой может быть вызвано не только высокой общественным сознанием, но и страхом или чувством неуверенности в будущем. Тем более, политическая ангажированность вовсе не предполагает демократической ориентации! А безусловный консенсус общества относительно определенных ценностей и ориентаций иногда эффективнее найплюралистичниши дискуссии.